Рюкзак "Дисней. Гонщик", серый

Толчок сердца заставил ее очнуться. Она поднялась. Нервно, невпопад перебирала пальцами, будто выронила что-то и силилась подхватить. Подошла Полина Ильинична, бледная-бледная, губы подергивались, как в судороге. - Федя... Федя... Выпей. Трясущейся рукой поднес Федор Иванович мензурку ко рту. - Марийка, иди, иди, - сдавленно произнесла Полина Ильинична. По щекам слезы, ладонь умоляюще прижата к груди. - Все нужное уложила в рюкзак. Вон он. Не мешкай... Глаза Марии наткнулись на прислоненный к стене рюкзак. "А, рюкзак..." Тетя еще что-то говорит? Выпрямив голову, взглянула на нее. Нет, не говорит. Стиснув зубы, Полина Ильинична металась от окна к двери, от двери к окну, и к дивану - к Федору Ивановичу, и опять к двери. Останавливалась там, будто ждала - вот распахнется она и кто-то принесет обнадеживающую весть, и, не дождавшись этого, снова неслась к окну. "Нет, ничего не говорит". И верно, ни слова больше не могла Полина Ильинична произнести. Взгляды их встретились: круглое ее лицо с глубокими серыми глазами и длинными бровями над ними, доверчиво-открытое - лицо мамы и, наверное, ее, Марии, тоже, она ведь, говорят, копия мамы - лицо Полины Ильиничны сразу постарело ...